Не похожи ли на диккенсовских героев ультрамодернисты, щеголяющие нарочитой
новизной своих образов и стихотворных размеров, новым синтаксисом и даже
правописанием?
И все же Маяковский даже в этих строчках остается самим собой. Мы сразу узнаем
его почерк.
К нему как нельзя более подходит двустишие Шекспира:
Но, как мы видим, "освобождение" стиха не ограничивается ликвидацией рифмы,
стихотворных размеров, а заодно и запятых. Подчас оно ведет к полной бесформице,
и самые тонкие ревнители формы оказываются ее убийцами.
В поэзии происходит то, о чем говорит Тютчев в стихах о лютеранской церкви,
упростившей до бедности свой обряд и обстановку:
А. Г.: Ну а сам-то ты почему пишешь в основном верлибром? Не потому же, что не
умеешь рифмовать? Почему такой выбор? Да и свободный ли это выбор, каждый ищет
свое?
А. Г.: У тебя есть классический пример – “Корабль дураков”. Это – длинная вещь,
которая включает в себя прием репортажа, псевдорепортаж. Ну, например, как у
Слуцкого. Там есть “каталогизация”. В то же время в других вещах ты используешь
прием фрагмента. Например, “Сага о Колымской трассе”: “километровые столбы с
номерами на бушлатах”. Или: